Всё, что вы хотели знать о чеченцах, но боялись.

[chet_nik]

Предуведомление.

Для высоколобых, яйцеголовых и просто далеких от честного приблатненного народа персонажей, и особливо для дам, вынужден до старта пояснить, что сека — это популярная среди обыденного населения карточная игра. Примитивная до идиотизма и скорострельная, как пистолет-автомат Стечкина. Но если ставки в ней делаются небольшие, а в нашей истории они были по пятачку, в советском тогдашнем измерении, то играть в нее можно невыносимо долго.

Вам же знакома эта бестолковая и вредная для размышления теория случайных чисел!? Вот и я о том.

В Чечено-Ингушском университете имени Льва Толстого… Почему именно Толстого? Видимо, для раздувания щек в гуманитарном направлении. Не Ермоловым же именовать. Взорвут тут же к едрене фене. Хотя не факт, что по безнадежно испорченной репутации чеченского племени Толстой нанес меньше гуманитарных ударов ниже пояса, нежели Ермолов нанес потерь в поголовном исчислении… Так вот, в университете как, впрочем, и в других учебных заведениях беззаботного тогда города Грозного, имеющих в наличии немалую толику прогульщиков и анашистов, сека была в большом фаворе. Прогульщики с ее помощью азартно и без душевных угрызений прогуливали то, что хотели прогулять, а анашисты разнообразили секой галлюциногенный спектр травяных переживаний и пытались разжиться денежкой на сверхнормативную порцайку.

Что случалось. Но не часто.

И еще одним важным качеством выделялась эта народная игра. Опять же, в силу ее предельного примитивизма в нее практически невозможно было жульничать. Отдельные бойцы пытались, но без особого успеха. Тем самым сека обретала оттенок чуть ли не некоего бескомпромиссного, по-рыцарски благородного поединка. Побеждал тот, за кем стояла удача. А проще — тот, кому пёрло. В смысле — везло.

Про секу существует множество поучительных, веселых и трагических историй. Кто в нее барышню любимую проиграл, кто убийство участкового, а некто (самая страшная рассказка) лишился мужских достоинств. Другой, напротив, будто бы выиграл 83 тысячи рублей и новую «шестерку», или пятнадцатилетнюю красавицу из Новых Атагов, но его убили братья проигранной. После того.

И исключительной популярностью пользовалась история про заговоренный пророком Магометом перстень в 17 с половиной, 180 или 1200 карат (на усмотрение рассказчика), с которым ты выигрывал всё в радиусе трёх километров, но когда возвращался домой — находил одни трупы. Дальше — сумасшествие и покража кольца в психушке, и все по новой.

Меня всегда смущала в этих историях дешевая патетика и бесталанное вранье. Ладно — красавица. Может, оно ей и на руку было. Ладно — пророк Магомет. Эти свидетелей не оставляют. Но участковый! Да кому он задаром нужен?! А лишение гениталий? Обрезание — ещё куда ни шло, а это-то к чему? От зависти? Обыкновенный фашизм?

Нет, ребята, все это дешевый провинциальный фольклор, не более. А сека — просто, ну очень азартная игра. Что тоже немало.

Поэтому я вам расскажу историю сугубо правдивую. Близкую к чистопородной документалистике и жанру беспристрастного репортажа. Поскольку участвовал в ней самолично. В здравом уме и твердой памяти. Чего и вам желаю.

1.

После экзамена по историческому материализму, который сдавало национальное отделение филологического факультета (чечены и ингуши) и спортфак, Магомета Туриева к чертям собачьим сняли с заведования клубом.

И какая же тут причинно-следственная связь, удивитесь вы? А очень даже непосредственная и, больше того, вполне предсказуемая. Экзамен у третьего курса, должен был принимать родной магометовский дядя, почтенный доцент почетной кафедры марксизма-ленинизма. А на Магу возлагалась ответственная организационная функция, собрать за сдачу экзамена по 10 рублей с неблатных, бестолковых и нерадивых. Коих набиралось худо-бедно что-то около 120 голов. Подбиваем бабки, выводим сухой остаток и без особого напряжения чухаем, что Султан Ибрагимович, который доцент и дядя, мылил свою ухватистую ингушскую лапу на штукарь рублей как минимум. Отскребы от штукаря, заметим, перспективно сливались в карман Туриева-младшего.

Но Мага, по причине своего раздолбайства в виде избыточного полового влечения к Люське Коробейниковой, семейный бизнес похерил на корню.

Мы-то все понимали, что у Люська полна запазуха козырных тузов, против которых крыть нечем. Тут тебе и ноги иксом, и помада цвета «пожар в джунглях», и треск стоит от обтяжного натяга мини-юбки, так что искры из-под копыт. Копыта, заметим, обуты в босондыли (босоножки), из прозрачного полистенита, с десятисантиметровыми шпильками, имеющиеся в республике всего в двух комплектах. Второй у Луизки Бердукаевой, диктора с ТВ.

Я бы тоже, положа руку на сердце и еще кой-куда, забил бы болт на все про все, от неба до папы с мамой за возможность этот самый мини-треск довести до макси-хлюпа где-нибудь на куче пыльных флагов в подсобке университетского клуба. Есть подозрение, что все оно у Люськи с Магометом там и происходило. Мы понимали, отчего нашему дружбану своротило башню. И даже кое-кто ему завидовал. Чего уж тут, были и такие среди нас, фамилии опустим. На чужой каравай член не поднимай — гласит народная мудрость.

Завидовали, кстати, зря. Поскольку Люська, поклон ей сердечный, по самую мини-юбку была добрейшей души бабца. Угости ее с открытым забралом, без западло, бутылочкой-другой доброго винца (типа «Наурское» полусладкое), сигареток ментоловых забугорных не пожалей и вперед, на мины. Делов-то по-мальчугански на три минуты. Правда, с опаской на трипперок с мандавохами. Тут уж самому выбирать, либо овчинка, либо выделка.

Но у Магомета случилась дикая и безрассудная горская страсть. Забылся парень, потерял субординацию по жизни между двух иксовых ног. А добрый дядя Султан остался без бабла. Тот самый, между нами, дядя, который в свое время зарядил университетский партком поручить руководство клубом примерному комсомольцу, отличнику учебы, тов. Туриеву М. А.

Так с добрыми дядями не поступают. А если поступают, то дяди сердятся и одним легким пинком отправляют племянника в хлам. Чтоб неповадно. Полоскай там, там на клубных задворках, хоть весь филфак с первого по выпускной, хоть всех Коробейниковых хором. Но дело разумей! Ты ж в авторитет поставлен. И немалый. Ведь директор клуба, это что? Да это такие вливания по жизни — сон в летнюю ночь. Онассис отдыхает, на пару с Биллом Гейтсом. Который в те времена, впрочем, еще в памперсах кувыркался. Или уже нет? И были ли памперсы? Не важно…

Во-первых, клуб — это шоппинг. Туда стекалась вся продвинутая фарцовка: и с Нефтяного института, и с микрорайоновского корпуса, и даже с совминовских складов. А это значит, что джинсы из свежепривезенной партии ты выбираешь не двадцать восьмой в очереди, а первый. И платишь не 230 рубликов, а 180.

Во-вторых, клуб — это дискотеки, КВН и СТЭМ. Твой зал, твоя аппаратура, твои пригласительные. Это почет, дружба и уважение «золотой» грозненской молодежи и просто ИМЯ. Имя, которое в городе знает каждый тусовочный. И произносит с уважением, а то и с придыханием.

И много еще чего вкусного по жизни имел Мага от своего завклубства за обшарпанной дверью со скромной застекленной табличкой. Такого он имел, что только грезилось ночами прыщавым подросткам с Нефтянки, Катаямы и 5-го молсовхоза. У коих воображение имелось выше среднего.

Так было еще 20 июня, за день до злополучного экзамена. 23-го же числа табличка осталась, как была, а вот трафаретка на ней с магиной фамилией была уже упразднена. Дядя Султан Ибрагимович упразднял родственную фамилию самолично, не преминув на трафаретку плюнуть и сказать соответствующую случаю народную мудрость, малость правда ее переврав, с русским языком у дяди случались нестыковки — «Плюнешь в колодец, будешь семь верст кисель хлебать. Кисель, это в лучшем случае. А так — дерьмо».

На сдачу дел Магомету дали неделю. После чего комиссия из председателя комитета ВЛКСМ Лемы Касаева, двух профкомовских тетенек, основная функция которых состояла в дублировании Лемы на русский язык, и возглавляемая проректором по хоз. части, как не странно, тоже магиным дядей, но двоюродным, должна была принять по описи клубное имущество.

То есть Магомету, по сути, нужно было за неполную неделю, с понедельника по пятницу, списать, сактировать и продать то, что он еще не успел списать, сактировать и продать за время своей беспорочной службы.

Задача предстояла архисложная, поскольку большинство предметов клубного оборудования и инвентаря (опись из 386 пунктов на 55 страницах), еще имевшегося в наличии, либо находились в крайне ветхом состоянии, либо были покалечены в процессе безжалостной эксплуатации, либо вообще являли собой нечто настолько невразумительное, что назначение этого нечто установить не представлялось возможным. В общем, большая часть имеющегося в клубе хлама якобы культурного назначения, в реализацию не годилась. На что мы рассудили, что оно может и к лучшему — хоть что-то же сдавать комиссии надо! Так, например, имелся монументальный портрет коммунистической триады — Маркс, Энгельс, Ленин, писанный маслом на холсте (7м Х 3,5 м) с двумя деревянными ручками по бокам для праздничной носки в дни демонстраций и митингов. Но агитационный холст так вонял мочой, что предъявлять его для продажи не представлялось возможным. На демонстрации поносить, оно еще куда не шло, все-таки свежий воздух, все выпимши. И не разберешь, почему пованивает и откуда. Мало ли откуда чем смердит в день Октябрьской революции. А если солидарность трудящихся?! То-то и оно!

Вонял же транспарант отнюдь не из-за диссидентских происков. Просто во время затянувшихся ночных посиделок клубным посидельщикам приходилось шифроваться — скрипучи и гулки полуночные паркеты, акустика сталинского расклада. А до сортира метров пятьдесят, да на цыпочках. А у сторожа, что в будочке на первом этаже, бессонница образца 37-го года под известную формулировку «58/8 + 10 по рогам» с последующей реабилитацией имени ХХ партсъезда. А посиживали ночные посидельцы со «Столовым», сухим винцом, от которого вяжет небо, краснеют уши, а ноги становятся пластилиновыми. Ну и как тут добредать в кромешной темноте 50 метров по визгливому паркету, чтобы отлить?! А транспарант вот он, рядышком, на сцене.

Вот и вся печальная разгадка вонизма марксизма-ленинизма и его рыночной несостоятельности.

Но кое-что скинуть с тонущего корабля Маге все же удалось.

2.

Когда мы с Сашиком Геворкяном и Саварбеком Цултыговым выкурили по заряженной пахитоске ардонского пробива, дождались гонца с домашней «Изабеллой» от тети Глаши с Бароновки, и сели побаловаться для разминки в секу, так, по копеечке, для настроения, наш опальный приятель, в разоренном кабинете которого мы и расположились, как раз и занимался одной из заключительных торговых операций.

В эту ходку он повез на торги пурпурный велюровый занавес со сцены большого актового зала. Занавесом заинтересовался известный на всю республику подпольный джинсошвей Артурка Гардиян из поселка Мичурина. С утра Магомет отлавливал водилу университетского грузовика, который неделю как числился в ремонте на предмет замены вышедших из ГОСТа фрагментов древесины бортов. Происходила эта замена на маршруте Чернореченская плодоовощебаза № 2 — Ассиновский консервный завод. На пункте первом списывалась под червячный жор черешня, завозимая безмятежными тружениками из совхозов Надтеречного и Наурского районов, а во втором пункте в три смены закатывали литровобаночные компоты сиропной консистенции задорные станичницы в клеенчатых фартуках поверх полотнянных, домашнего покроя, просторных халатах на голое тело. Жарко ведь — июнь, конвейер. Да и водилам в настроение, есть на что поподглядывать, а то и ухватить. С повизгиваньем и нецензурными частушками готовая продукция скрупулезно паковалась в ящики со стружкой и отбывала в аэропорт ДОСААФ «Ханкалинский», откуда убывала вахтовой авиацией «Сургутнефтегаза» в заполярные города, включая многострадальный Магадан и засекреченный Северодвинск. Где в ангарах на режимных территориях РВСН (ракетных войск стратегического назначения) черешневый компот, пардон, сироп, стоимостью 57 копеек банколитр, солдатики с подмороженными носами разводили в пропорции раз на раз с одним литром питьевого спирта, стоимостью 5 рублей 12 копеек и одним литром воды питьевой из крана стоимостью хрен рублей и шиш копеек. В результате чудесным образом образовывалось 12 бутылок ликера «Черешневый» по отпускной цене 2 рубля 52 копейки каждая и бившего по мозгам, что твой отбойный молоток. Ягода, изымавшаяся из компота, выкупалась старшинами тамошних воинских частей в состав витаминного северного доп.пайка по цене 2 рублей за килограмм.

Необходимо заметить, что товарищи, управлявшие этим несложным и полезным делом, были гражданами щепетильными и жабой не придушенными. Посему деньги за компот перечислялись на соответствующие счета в день его изготовления и станичницы Ассиновского консервного завода получали прогрессивки и премии за молниеносную реализацию продукции.

Университетский же водила Юсуп, по кличке Альмаматер, был в этой схеме элементом случайным. Поскольку координаторы проекта «Кавказ — Заполярье» чеченов в производственную цепочку принципиально не допускали. Знали (проверено жизнью): где появляется чечен, начинается тотальная покража, безобразие и развал производства. Так что попадание Альмаматера в производственный процесс можно списать только на нехватку транспорта — урожай черешни в том году случился отменный. Как, впрочем, случалось каждый второй год. Такая у северокавказской природы диалектика, плюнь — растет…

Но Мага дезертира отловил на раз. Поскольку старший магометов брат, Эдисултан, работал в системе ГАИ, а именно заведовал столовой в грозненском полку ППС. При поимке и депортации по месту основной работы, Юсуп попытался оказать гаишникам сопротивление в виде взятки в размере пятнадцати рублей в момент разгрузки нелегальной черешни на продскладе вышеупомянутой столовой. Деньги оскорбительным жестом были засунуты Альмаматеру за шиворот, на что он ответил фразой, если и не ставшей впоследствии крылатой, то прозвучавшей красиво.

.....
продолжение следует.